Эмоции у греков, или зачем философии психология

Н. Н. Мурзин

Если метафизика - само-понимание философии, и притом, скорее всего, неверное, что не уставал повторять Хайдеггер - потому, что иное в принципе невозможно - она не может стать обратно философией; точнее, философии, метафизически обернутой на себя, немыслимо трудно вернуться к простой само-понятности своего дела, которую пытается воссоздать метафизический иллюзион. Но если само-понимание еще может быть неверным, то само-сознание может быть лишь иллюзорным - поскольку у него нет в действительности никакого референта. Такое сознание крошится под гнетом сомнения - оно одолевает его, поскольку в какой-то момент для него делается очевидной обратная пропорциональность прилагаемых им усилий к интерпретации реальности и состояния его собственных дел; оно начинает думать, что некая мощная воля, пронизывающая собой все, кажущееся столь ясным и открытым сущее, противодействует ему, искажает и фальсифицирует результаты, которое оно получает. Мало того, что эта воля неблагосклонна к сознанию - человек и сам себе порой враг; она каким-то образом убедила вещи мира подыграть ей. Почему они заодно с нею? Возможно, потому, что она и есть их подлинный создатель и повелитель, то, что управляет их существованием. Эта тема становится ведущей в Новое время у Декарта и, начиная с него - далее, вплоть до Ницше и его критики платонизма.

Полный текст RU